Они перепугали меня своим топотом - совсем как человеческие шаги - еще в самую первую ночь. (Пустой дом, темень непроглядная, ледяной пол, скрипучие двери, в одной руке кочерга, в другой "жук", которым я боюсь жужжать, - сейчас уже не почувствуешь, просто припоминаю.)
Они выходили на охоту где-то в полночь, и уходили... Я уже спала, когда уходили.
Они как-то наладили дипломатические отношения с Барсиком - не знаю, как они его, но уж он их точно обходил стороной.
Они таскали продукты из кастрюли с крышкой, придавленной парой кирпичей. Они воровали яйца из чугунка. И гадили в сахарницу.
Они до кочерыжек обглодали кочаны, подвешенные к балке в подполе. (На присосках добирались, не иначе.)
Они безнаказанно поедали сыр из мышеловок.
Они скушали мое к ним вежливое обращение, выложенное крысиным ядом на столе. И хоть бы хны.
Они, наконец, довели меня до того, что я вечерами с наслаждением представляла себе, как я ловлю зазевавшуюся пожирнее, раскручиваю за хвост до свиста, отправляю в беленую стену и любуюсь результатом. Не то чтобы мне делать было нечего вечерами, но ни Сети, ни книг…
Потом я уехала домой.
Где-то двое суток пути вышло.
А когда мы созвонились, мне сообщили среди прочего, что они, крысы, после моего отъезда еще пару дней проявляли себя - вылезали на видное место и картинно подыхали, - а потом и вовсе закончились.